Система [Спаси-Себя-Сам] для Главного Злодея (ЛП) - Мосян Тунсю (книга жизни TXT, FB2) 📗
Да потому что теперь он зашибает свои гребаные баллы за счет Шэнь Цинцю, чтоб ва-а-а-а-ас!!!
Примечания:
[1] Царица ночи – Селеницереус крупноцветковый – безумно красиво цветущий раз в году кактус.
[2] Асексуал 冷淡 (lěngdàn) – в букв. пер. с кит. «равнодушный, безразличный, холодный; апатичный, бесстрастный».
[3] В «черную дыру» мозга – в оригинале использует ся игра слов: 脑洞 (nǎo dòng) – в пер. с кит. «мозговая дыра», что означает также «буйное воображение», в то время как 坑(kēng) – в пер. с кит. «дыра», «яма» – также означает «попадать в неприятности».
[4] Поднаторел в этом – в оригинале употребляется поговорка 一回生二回熟 – в пер. с кит. «первый раз – сырой, второй раз – созревший».
[5] Повседневное одеяние цвета цин – сочетание иероглифов 青衫 (qīngshān) может означать как буквально «халат цвета цин» - сложного цвета, который может варьироваться от зеленого до голубого, иногда с примесью серого – так и «повседневная одежда» - циншань.
Считается, что цвет цин символизирует весну, энергию и жизненную силу. В современной культуре цвет цин олицетворяет собой традиционность и историчность. Существует отдельная разновидность кирпичей цин, а также палитра китайского фарфора и тип женского персонажа в Пекинской опере, называемый 青衣 (qīng yī), «костюм цвета цин».
Интересно, что иероглиф 青 входит в состав иероглифа Цин 清 в именах заклинателей школы Цанцюн и названии пика Цинцзин и читается точно так же.
[6] Чтобы исцелить ранения и позаботиться о его благополучии 嘘寒问暖 (xūhán wènnuǎn) – в букв. пер. с кит. «согревать дыханием в холоде и расспрашивать о самочувствии», образно – «согревать вниманием, заботиться».
Глава 50. Разбитая вдребезги картина мира
Осознание жестокой правды одновременно шокировало и возмутило Шэнь Цинцю до глубины души, его сердце переполняли ужас и негодование. Он тотчас поднял ногу, чтобы ударить ученика.
Ло Бинхэ даже не попытался уклониться – он спокойно принял удар, не отступив ни на шаг, и даже удерживающих Шэнь Цинцю рук не разомкнул. Глядя на учителя взглядом, в котором мешались гнев и обида, он бросил:
– Неужто мне это не дозволено даже во сне?
«Живо просыпайся, слышишь?! – негодовал Шэнь Цинцю. – Хоть ты и грезишь, я – отнюдь не твое видение!»
Ему было не под силу разбудить ученика, но и позволить этому извращенному сну продолжаться своим ходом он тоже был не в состоянии!
Вот уж воистину угодил между молотом и наковальней!
Шэнь Цинцю все еще изыскивал способы унять буйство собственных эмоций, когда, застав его врасплох, его впечатали спиной в ствол бамбука. Склонив голову, Ло Бинхэ вновь принялся за свое.
Шэнь Цинцю и прежде доводилось целоваться, но испытывать реальное опасение, что твой партнер вот-вот слетит с катушек, откусив тебе губы на хрен, ему не приходилось никогда. В промежутке между судорожными вздохами Ло Бинхэ прошептал:
– Учитель, я так ошибался…
Шэнь Цинцю наконец-то удалось выпростать одну руку, чтобы упереть ладонь в грудь Ло Бинхэ. Он вовсе не желал воспроизводить характерный жест: «женщина из хорошей семьи отказывает негодяю», но, говоря начистоту, разве по поведению Ло Бинхэ похоже, что он действительно чувствует себя неправым?
Это сам Шэнь Цинцю ошибался, да еще как! Что там насчет «ветра из пустой пещеры» [1]? Как выясняется, сплетни отряда из Цзянху основаны на очевидных и неопровержимых свидетельствах! Каждый из этих сплетников как в воду глядел, прозревая все события его прошлой жизни вплоть до перевоплощения [2]!
Он не сделал главного героя асексуалом, и дело было вовсе не в его латентном мазохизме – правда была куда чудовищнее: главный герой по его милости стал обрезанным рукаво-о-о-о-ом [3]!!!
Стоило ли удивляться, что его предполагаемый гарем пребывает в столь плачевном состоянии? Да женщины попросту не вызывают у него никакого интереса – потому и их связь с очками крутости ушла в небытие!
Чертов псих!
Предаваясь этим паническим мыслям, Шэнь Цинцю продолжал упорно сопротивляться, не собираясь сдаваться. В тот самый момент, когда он подумывал о самоуничтожении на бис, Ло Бинхэ внезапно отпустил его. Подняв взгляд на внезапно образовавшийся водоворот облаков над головой, он переменился в лице.
В то же мгновение бамбуковая роща разлетелась на тысячи осколков, а Шэнь Цинцю приземлился на крыше главного зала дворца Хуаньхуа [4].
Это уже был реальный мир.
Некоторое время Шэнь Цинцю просто задыхался, силясь успокоить сознание. Его одежды яростно полоскались на ночном ветру. Придя в себя, Шэнь Цинцю к своему изумлению обнаружил, что, несмотря на неурочное время, весь внутренний дворец Хуаньхуа заливает множество огней. Звон колоколов сливался в тревожный набат. Огни стремительно стекались к зданию, на котором стоял он сам, двор быстро заполнялся людьми.
– Всем занять позиции! Всем адептам занять свои позиции!
Кто-то неподалеку выругался:
– Еще одно вторжение? Сколько мы уже пережили за последнее время? Неужто нельзя разок дать им такой отпор, чтобы соблазнов больше не возникало?
При виде этого переполоха сердце Шэнь Цинцю возликовало: неразбериха давала ему превосходный шанс к бегству. И шла бы к чертям эта «кровь священного демона» – чего стоят все эти муки по сравнению с подобной потерей чувства собственного достоинства? Пока-пока, поболтаем позже! Однако не успел он сделать и пары прыжков, как его слуха достиг возглас:
– Он направился к павильону Волшебных цветов [5] – задержите Лю Цингэ любой ценой!
Шэнь Цинцю тотчас оступился, невольно оглянувшись.
Черт. Он что, другого времени выбрать не мог? Ну и как теперь бросить его один на один с осатаневшим Ло Бинхэ, у которого, похоже, окончательно снесло крышу?
В павильоне Волшебных цветов некогда проживали былые главы этой школы, оттачивая свои навыки, и он располагался не так уж далеко от того места, где оказался Шэнь Цинцю. Заклинатель в два прыжка достиг земли, тут же смешавшись с обширной армией адептов. При приближении к павильону Волшебных цветов в лицо им ударила волна ледяного воздуха. Изнутри послышался яростный рык:
– Подите прочь!
Заслышав сигнальные колокола, многие неопытные адепты сдуру ломанулись в дверь – в следующее мгновение десятки заклинателей разлетелись во всех направлениях, отброшенные небывало мощной волной энергии. Стоявший позади них Шэнь Цинцю умудрился уклониться от удара, заняв удачную позицию. Скользя подобно рыбке в мутной воде [6], он проник внутрь. Стоило ему миновать порог, как его прошиб озноб от царящего внутри невыносимого холода.
Весь павильон Волшебных цветов сплошь обратился в ледяную пещеру – войдя туда, Шэнь Цинцю будто ступил на ледник. Обжигающий ветер трепал его рукава и полы одежды, холодный пот на лбу и на ладонях мигом смерзся, образуя корку льда – одного этого достаточно, чтобы представить, какой лютый холод там царил.
Мало того, что от такого дубака можно было запросто окочуриться на месте, так еще и все двери и окна оказались крепко запечатанными, не пропуская внутрь ни единого дуновения теплого воздуха. Если бы вторженец (а именно, глава департамента Уничтожения-Всего-И-Вся бюро Цанцюн собственной персоной) не вломился в это помещение, оно превратилось бы в форменную ледяную гробницу.
Скрывающий центральную платформу [7] занавес был наполовину откинут, так что виднелся громоздящийся на ней ворох черных и белых верхних одеяний.
Сидящий на платформе Ло Бинхэ был облачен лишь в нижние одежды [8], словно только что поднялся с постели – распущенные черные волосы растрепались, одежда в беспорядке, помятый ворот распахнут. На бледном лице ярким пятном алели кроваво-красные губы. Глаза полыхали холодным блеском, словно сквозь них прорывалась находящаяся под чудовищным давлением демоническая энергия. В руке он сжимал пока еще зачехленный меч, который явно готовился пустить в дело.
